~Кружево судьбы~
«Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно»
©Льюис Кэрролл
Дело не ладилось с самого начала. Узор выходил кривым, нить все время норовила спутаться в узлы, и, признаться, паук уже порядком утомился. Была б его паучья воля - давно бы бросил опостылевшую работу и уполз восвояси, но это было совершенно невозможно. Увы и ах, он родился ткачом-судеб, и им же ему суждено было оставаться; какая ирония.
Плести замысловатые сюжеты чужих жизней было непросто. Но, с другой стороны, замысловатых он и не делал. Если честно, порой ему было даже жаль тех, кому доставались его работы; но он успокаивал себя тем, что вообще-то дарит эту самую пресловутую жизнь. А дареному коню, как говориться, в зубы не смотрят, ему только радуются, и дело с концом. А коль не радуются – тогда пусть молчат в тряпочку.
Паук не был трудолюбивее или искуснее остальных, и, давно смирившись, машинально плел свою паутину, которой было все равно, есть у того энтузиазм или нет. Тысячи ему подобных пауков-ткачей, пускай даже самых талантливых, все равно занимались тем же, и он мастерски научился не обращать на них внимание: а зачем? Знай свое дело – пряди да пряди.
Теперь, как и всегда, он этим и занимался, лениво перебирая в лапках серебристую нить: минута превращалась в час, тот, в свою очередь, тянул за собой день, месяц, год. Того и глядишь, скоро работа будет завершена, и какому-то несчастному достанется хоть и кривая, но жизнь.
В полудреме паук распутывал очередной свой косяк – узел, как вдруг паутина под ним дернулась и заходила ходуном. Ткач, с которого мигом слетели остатки сна, удивленно заозирался по сторонам, оглядывая свои владения.
Добыча! Крикнул в нем инстинкт, и паук, не сумев его обуздать, засеменил на зов, прислушиваясь к колебаниям полупрозрачной сети.
На краю паутины, застряв в петле крылом, обреченно болталась бабочка. Та, похоже, попалась крепко-накрепко, и паук прямо-таки удивился, что именно его паутина обездвижила бедняжку.
Заметив ткача, бабочка забилась с новой силой, тщетно пытаясь выбраться из ловушки.
-Дурашка! Ты запуталась в собственной жизни! – не смог сдержать радостного ликования паук.
Кому-кому, а ему-то это было известно наверняка. Подумать только – паутина схватила свою хозяйку. А что: кривая паутинка подходила неказистой бабочке, как пить дать.
-Теперь ты не хозяйка своей жизни! Теперь ты над ней не властна! – упивался буквальными каламбурами ткач-судеб, чуть ли не хлопая в ладоши. Жаль, у пауков их не было.
-Пусти-и-и,- жалобно заныла бабочка, - Мне завтра в шко-о-олу.
- Глупая! Завтра было вчера, - паук самодовольно сложил лапки на брюшке, - Обмануть меня вздумала? Ты хоть знаешь, куда попала?
Бабочка жалобно всхлипнула, отрицательно замотав головой.
- Это Безвременье. Здесь рождаются и обрываются судьбы, - важно заявил паук.
Собеседница уставилась на него во все глаза, явно не понимая, о чем речь.
-Каждый новый день у нас вчера, а предыдущий – завтра, - снисходительно объяснил ткач.
Все-таки бабочка была маленькой и глупой, потому, небось, и попалась.
- Что неясного? Разве не очевидно, что вчера – не завтра, а завтра – не вчера?
- Ты сказал, тут вообще нет времени, - робко заметила бабочка.
Паук закатил все восемь глаз.
-Пусти-и-и, - снова захныкала невольница.
-Не могу, ты пленница моей паутины, - заявил ткач, машинально продолжая работу.
Он никак не мог взять в толк, как бабочка здесь оказалась. Безвременье никого не пускало, кроме прядильщиков. Крылатая им не была, а все равно попала – как? Непорядок.
И вдруг паука осенило:
-Я и есть ты, только из Прошлого!
Бабочка округлила глаза.
-Точно тебе говорю, - объяснять он не собирался, просто знал, и все тут.
Вот почему так плохо плелась паутина. Путалась, петляла, кривила.
Надо же – сплел собственную судьбу и сам же в нее попался. Пленник и палач в одном лице. Нелепость. А может дело в том, что он ткал из конца в начало, а не наоборот? Хотя какая разница, совершенно ведь все равно, прясти назад или вперед. Н-да, время – самая непослушная пряжа; ты думаешь, что плетешь его, хотя это оно оплетает тебя, да так, что не выберешься.
-Не хочу быть пауко-о-ом, - взывала крылатая версия ткача-судеб.
-Решение только одно, - притворно вздохнул паук.
- Какое? – с надеждой спросила пленница.
- Мне придется тебя съесть.
-Неужто ты посмеешь съесть самого себя? – запричитала бабочка.
-Ну а кто, если не я?
Паук подобрался ближе, начиная творить из серебристой нитки не легкое кружево сети, а стальной кокон.
-Ничего-ничего. Тебя не станет – эта паутина исчезнет. А уж я позабочусь, чтобы тебе, то есть мне, сплел судьбу ткач поталантливее.
Впавшая в оцепенение бедняжка даже не сопротивлялась.
-Сама посуди, ты всего лишь эскиз, иллюзия. Тебя ждет жизнь гораздо лучше этой.
Паук лил странные речи, а бабочка вдруг решила - если здесь ни вчера, и не завтра, а она всего лишь иллюзия, значит совершенно нет разницы, кто из них двоих прав.
Она взмахнула свободным крылом, и серебряные оковы со звоном порвались, выпуская узницу из ловушки. Сеть, поймавшая ее, исчезала на глазах, вместе с ткачом.
Теперь-то она взяла жизнь в свои руки.
Бабочка не знала, было тут Прошлое или Настоящее, или вовсе Ничто. Она летела в Будущее и радовалась, что не просто выбралась живой, а, возможно, стала лучшей версией себя.
